llorax

Russian only


Игорь накачивает колесо шестёрки (1997 г.).  Igor pumping air into the tire of my Lada #6 (1997).

Первая часть этого рассказа здесь …В 1995-1996 гг. мне приходилось почти каждые выходные ездить на своей шестёрке в Окский заповедник на Рязанщину.  Тогда мы тестировали новый для России подход к стратегического планированию деятельности заповедников.  Опыт был взят из системы национальных парков США, где весь коллектив участвует в разработке целей и задачей, рабочего плана развития ООПТ (особо охраняемая природная территория).  Я взяла все, что мне показалось полезно из американского опыта планирования и адаптировала процесс под российские реалии.  Проект мы стартовали с приездом тогдашнего директора Йеллоустонского национального парка, который провел семинар среди сотрудников заповедника.  Заповедник был создан в 1935 году, накопилось много проблем.  Коллектив меня назначал модератором процесса – ссылаясь на то, что им полезно взгляд со стороны.

Процесс стратегического планирования длился больше года.  Посклольку сотрудники были загружены еще своей основной работой, мы проводили отдельные встречи 2-3 раза в месяц, обычно в выходные дни.  Тогда трасса М-5 в Рязанскую область была не загружена, и дорога до посёлка Брыкин бор, где находится центральная усадьба заповедника (400 км от Москвы), занимала около 3,5 часа.   Это если ничего по дороге не случилось…

Однажда летом я проехала Рязань перед закатом и выехала на большой мост через реку Оку.  Вода отражала розовое небо, погода звенела.  Дорога была пустая.  Я рискнула нарушить правила дорожного движения и остановилась на мосту, чтобы сделать фотографию.  Повернула руль и выехала на широкую аварийную полосу.  Тут же правое переднее колесо провалось до бампера в открытый люк.  Я вышла посмотреть и чуть мне плохо не стало – сквозь огромный открытый люк была видна быстробегующая вода далеко внизу.

Я понимала, что сама ничего не сделаю, поэтому стала топать обратно до поста ГАИ до которого было примерно километр.  На посту попросила помощи, думала может машина у них будет, чтобы меня вытащить.  Но транспортных средств у них не оказалось.  Молодой гаишник, увидев что в беде девушка, к тому же иностранка, сказал:  Поехали, посмотрим.  На чем поедем? - я наивно спросила.  Он тут же высунул свою полосатую палку и остановил первую попавшую машину и попросил водителя нас подвезти.  Когда мы вышли около моей машины, он сначала мне прочитал лекцию о том, что на мосту остановиться нельзя, и потом нагнулся, уперся плечом в машину и с легкостью приподнял ее, пока я сдавала назад.  С тех пор я никогда на мостах не останавливаюсь и очень опасаюсь открытых люков!


Это фотография из Интернета. Оказывается,
что мой случай далеко не уникален. Но, не
обманываю, мой люк был в два раз больше.

Через месяц я ехала опять по трассе М-5 и увидела, что засветился индикатор уровня масла.   Нашла в каком-то небольшом населенном пункте магазин автозапчастей и купила моторное масло.  Начала его наливать в отверствие для масла, и вся двухлитровая бутылка ушла.  Проходящий мимо любопытный мужик остановился и спросил, остудила ли я двигатель перед заливкой?  Опа!  Когда через несколько минут стали проверять уровень масла, то он был выше необходимого.  Что делать?  Надо слить.  А как?  Под машину надо залезть.   И тот же доброжелательный мужчина залез под мою машину и слил масло.  Когда он оттуда вылез весь грязный и облитый маслом, я готова была его поцеловать за то, что он меня так выручил.  Но когда вместо грязного поцелуя я ему предложила деньги, он отказался, пожелал счастливого пути и пошел дальше, обтирая руки носовым платком.  Я почти уверена, что если бы я оказалась в подобной ситуации в Америке, ни один человек не вызвался бы так мне помочь (правда, там можно сразу вызвать службу Автомобильной ассоциации Америки - АAA, но пришлось бы долго ждать и много заплатить за свою ошибку). 

Зимой ездить было опаснее, и после того как на заснеженном Ленинградском проспекте я влетела в снегоуборочную машину, впервые узнала что такое зимная резина (в США у всех просто “всесезонная”).  Я обула свою машину (мне так нравится это выражение!) в зимний наряд и снова отправилась в Окский заповедник.  После успешной двухдневной встречи там, мы с коллегей из WWF возвращались назад в темноте при сильном снегопаде.  Впереди большая фура, видимость никакая.   И вдруг из-под колес грузовика выскочил камень и разбил лобовое стекло.  Стекло было обычное, поэтому мгновенно передо мной появилась непрозрачная стена молочного цвета.  Кое-как остановилась, съехала на обочину.  Пришлось полностью выбить стекло.  Остальную двухчасовую дорогу домой я проехала со скоростью двадцати километров в час, при этом холодный, мокрый снег и грязь с проезжавших мимо грузовиков все время летели прямо в салон и лицо.  Мой коллега периодически работал дворником, вытирал мне очки.

Отдельно про гаишников.  В девяностых довольно мало было женщин за рулем.  Когда останавливали меня (тогда без причины могли тормозить), гаишники всегда сперва удивлялись, что женщина а рулем.  Когда я им показывала свои права из штата Колорадо, у них челюсти вообще от шока отвисали.  Обычно дальше этого разговор не шел, и они меня отпускали.

В 1997 году я оставила свою офисную работу и переехала работать в Брянском лесу в отделе экопросвещения заповедника «Брянский лес» по приглашению тогдашнего директора заповедника Игоря Шпиленка. В первый мой год на Брянщине приезжали в гости мои родители.  Я их встретила в Москве на машине и мы поехали 500 км до Брянского леса.  Но вместо того, чтобы любоваться российскими просторами, моя мама все время со страхом смотрела на дорогу, причем не через окно, а через дыру в полу машины под ее ногами.

По дорогам Брянского леса, шестёрка мне мало пригодилась так, как асфальтированных дорог не было.  Я стала ездить на вездеходном УАЗике.   Отдала свою первую русскую машину в добрые и умелые руки – механику заповедника, который ранее во многом мне помогал.  Он в результате полностью перебрал машину, оставил только кузов (а я даже не знала, что такое возможно).  Моя белая шестёрка стала тёмно-синей с совершенно новой начинкой, то есть она была уже не моей.  Но за то она в надежных руках проездила еще 15 лет.